«МИСС МАРИ ЛЛОЙД»
(Miss Marie Lloyd)

Матильда Алиса Виктория Вуд (1870-1922), профессионально известная как Мари Ллойд, была певицей английского мюзик-холла, комиком и актрисой музыкального театра. Она была наиболее известна своим исполнением таких песен, как «Мальчик, которого я люблю, в галерее», «Мой старик (сказал, следуй за фургоном)» и «О, мистер Портер, что мне делать». Она получила как критику, так и похвалу за использование недомолвок и двусмысленности во время выступлений, но сделала долгую и успешную карьеру, во время которой ее ласково называли «Королевой мюзик-холла». Она родилась в Лондоне. В 1884 году она дебютировала на профессиональном уровне в роли Беллы Делмер. В следующем году она сменила сценический псевдоним на Мари Ллойд. В 1885 году она добилась успеха со своей песней «Мальчик, которого я люблю, в галерее», и она часто возглавляла счет в престижных театрах лондонского Вест-Энда. В 1891 году импресарио Огастес Харрис нанял ее для участия в захватывающей рождественской пантомиме «Шалтай-Болтай» в Королевском театре на Друри-Лейн. Она снялась еще в двух театральных постановках: «Маленький Бо Пип» (1892) и «Робинзон Крузо» (1893). К середине 1890-х годов Ллойд часто спорила с британскими театральными цензорами из-за рискованного содержания своих песен. Между 1894 и 1900 годами она добилась международного успеха, когда гастролировала по Франции, Америке, Австралии и Бельгии со своим сольным мюзик-холлом. В 1907 году она помогала другим исполнителям во время войны в мюзик-холлах и принимала участие в демонстрациях возле театров, протестуя в пользу лучшей оплаты и условий для исполнителей. Во время Первой мировой войны, как и большинство других артистов мюзик-холла, она поддерживала вербовку в вооруженные силы, чтобы помочь военным действиям, посещая больницы и промышленные учреждения, чтобы поднять боевой дух. В 1915 году она исполнила свою единственную военную песню «Now You've Got Your Khaki On», ставшую любимой среди фронтовиков. У Ллойд была бурная личная жизнь, которая часто привлекала внимание прессы: она трижды была замужем, дважды развелась и часто давала показания в суде против двух своих мужей, которые подвергали ее физическому насилию. В более позднем возрасте она по-прежнему пользовалась спросом в мюзик-холлах и добилась позднего успеха в 1919 году, когда исполнила песню «My Old Man (Said Follow the Van)», которая стала одной из ее самых популярных песен. В частном порядке она страдала от приступов плохого самочувствия и стала зависимой от алкоголя, что наложило ограничения на ее исполнительскую карьеру к 1920-м годам. В 1922 году она дала свой последний спектакль в лондонском театре Альгамбра, во время которого ей стало плохо прямо на сцене. Она умерла через несколько дней в возрасте 52 лет.
Мари Ллойд родилась 12 февраля 1870 года в Хокстоне, Лондон. Ее отец, Джон Вуд (1847-1940), был аранжировщиком искусственных цветов и официантом. Ее мать, Матильда Мэри Кэролайн, урожденная Арчер (1849-1931), была портнихой и художником по костюмам. Ллойд была старшей из девяти детей, и стала известной в семейном кругу как Тилли. Семья Вудов была респектабельной, трудолюбивой и финансово благополучной. Ллойд часто брала советы по карьере у своей матери, чье влияние в семье было сильным. Ллойд посещала школу на Бат-стрит в Лондоне, но не любила формальное образование и часто прогуливала занятия. Поскольку оба ее родителя работали, она взяла на себя материнскую роль по отношению к своим братьям и сестрам, помогая развлекать их, содержать в чистоте и заботиться о них. Вместе со своей сестрой Алисой она устраивала мероприятия, на которых дети Вуда выступали в семейном доме. Ллойд нравилось развлекать семью, и в 1879 году она решила создать труппу менестрелей под названием «Сказочный колокольчик», в которую вошли ее братья и сестры. Ллойд и труппа дебютировали в миссии на Нил-Стрит, Хокстон, в 1880, а затем в том же году выступили в Миссии воздержания Евангелия с голубой лентой. В костюмах Матильды они совершили поездку по местным ночлежкам в Восточном Лондоне, где исполняли песни воздержания, обучая людей опасностям злоупотребления алкоголем. Стремясь показать талант своей дочери, Джон устроил ей неоплачиваемую работу певицей за столом в таверне Eagle в Хокстоне, где он работал официантом. Среди песен, которые она исполняла, была «My Soldier Laddie». Вместе со своими выступлениями в Eagle Ллойд ненадолго внесла свой вклад в доход семьи, делая детские сапоги, а позже скручивая перья для изготовления шляп. Она потерпела неудачу в обоих и была уволена из последнего после того, как была поймана танцующей на столах бригадиром. В тот же вечер она вернулась домой и заявила, что хочет постоянной карьеры на сцене. Хотя ее родители были рады, что она выступает в свободное время, ее родители изначально были против того, чтобы она появлялась на сцене постоянно. Она вспоминала, что, когда ее родители «увидели, что они не могут возражать так высоко, как она может поднимать свои ноги, они очень разумно пришли к выводу, что пусть все идет своим чередом, и сказали: «Благослови тебя, дитя мое, делай, что хочешь». 9 мая 1885 года, в возрасте 15 лет, Ллойд дебютировала на профессиональной сольной сцене в греческом мюзик-холле (в том же помещении, что и Eagle Tavern) под именем «Матильда Вуд». Она исполнила «In the Good Old Days» и «My Soldier Laddie», которые оказались успешными и принесли ей заказ в мюзик-холле сэра Джона Фальстафа на Old Street, где она спела серию романтических баллад. Вскоре после этого она выбрала сценический псевдоним Белла Делмер и появилась на сцене в костюмах, созданных ее матерью. Ее выступления имели успех, несмотря на то, что она пела песни других артистов без их разрешения, практика, которая принесла ей угрозу судебного запрета от одного из первых исполнителей. Новости о ее поступке распространялись быстро. В октябре того же года она появилась в мюзик-холле Коллинза в Ислингтоне в специальном представлении, посвященном ремонту театра, впервые она появилась за пределами Хокстона, а два месяца спустя она выступала в Hammersmith Temple of Variety и Миддлсекском мюзик-холле в Друри-Лейн. 3 февраля 1886 года она появилась в престижном Sebright Music Hall в Bethnal Green, где познакомилась с Джорджем Уэром, плодовитым композитором песен мюзик-холла. Уэр стал ее агентом, и через несколько недель она начала исполнять песни, купленные у малоизвестных композиторов. По мере того, как ее популярность росла, Уэр предложил ей сменить имя. «Мари» было выбрано из-за его «шикарного» и «слегка французского» звучания, а «Ллойд» взято из выпуска «Еженедельной газеты Ллойда». Ллойд утвердила свое новое имя 22 июня 1886 года выступлением в Falstaff Music Hall, где она привлекла широкое внимание к песне «The Boy I Love Is Up in the Gallery» (которая изначально была написана для Нелли Пауэр). К 1887 году ее исполнение песни стало настолько популярным, что она была востребована в лондонском Вест-Энде, включая Оксфордский мюзик-холл, где она преуспела в танцах с юбками. Джордж Бельмонт, владелец «Фальстафа», обеспечил ей выступление в Звездном дворце эстрады в Бермондси. Вскоре она начала шить свои собственные костюмы, навык, которому она научилась у своей матери, и который она использовала до конца своей карьеры. Она предприняла месячный тур по Ирландии в начале 1886 года, зарабатывая 10 фунтов стерлингов в неделю, после чего она вернулась в Восточный Лондон, чтобы выступить, среди прочего, в Sebright Music Hall, Bethnal Green. 23 октября The Era назвала ее «симпатичной маленькой субреткой, которая танцует с большим рывком и энергией». К концу 1886 года Ллойд выступала в нескольких залах за ночь и зарабатывала 100 фунтов стерлингов в неделю. Теперь она могла позволить себе новые песни от признанных композиторов мюзик-холла, в том числе «Гарри-солдат», «У нее есть моряк для любовника» и «О, Иеремия, не ходи в море». К 1887 году Ллойд начала демонстрировать умение импровизировать и завоевать репутацию своими импровизированными выступлениями. Именно в этот период она впервые спела «Whacky-Wack» и «When you Wink the Other Eye», песню, которая представила ее знаменитое подмигивание публике. В отличие от зрителей Вест-Энда, которым нравился ее грубый юмор, ее выступления не произвели впечатления на публику в Ист-Энде. Появляясь в мюзик-холле Foresters в Майл-Энде, она познакомилась и начала встречаться с Перси Чарльзом Кортни, торговцем билетами из Стритэма, Лондон. Ухаживание было недолгим, и пара поженилась 12 ноября 1887 года в церкви Святого Иоанна Крестителя в Хокстоне. В мае 1888 года Ллойд родила дочь Мари Куртенэ (1888-1967). Брак был в основном несчастливым, и Кортни не любили семья и друзья Ллойд. Вскоре Кортни пристрастился к алкоголю и азартным играм и начал завидовать близкой дружбе своей жены с 13-летней актрисой Беллой Бердж, которой Ллойд сняла комнату в семейном доме. Он также разозлился на многочисленные вечеринки, которые Ллойд устраивала для других членов мюзик-холла, включая Гаса Элена, Дэна Лено и Юджина Стрэттона. В октябре 1888 года Ллойд вернулась из отпуска по беременности и родам и присоединилась к репетициям пантомимы «Волшебный дракон Демона Делла» или «В поисках таинственного тимьяна», в котором она сыграла принцессу Кристину. Спектакль, который был поставлен между Днем подарков и февралем в театре «Британия» в Хокстоне, дал ей возможность работать рядом с домом в течение двух месяцев. Спектакль также дал ей столь необходимый опыт выступления перед большой аудиторией. В следующем году она появилась в большем количестве богемных мест, включая Империю и театры Альгамбры, Дворец эстрады Трокадеро и театр Королевского стандарта. В 1889 году она родила мертвого ребенка, что еще больше повредило ее браку. К началу 1890-х годов Ллойд составила успешный каталог песен, в который входила «Зачем это, а?» о маленькой девочке, которая спрашивает своих родителей о значении различных повседневных предметов домашнего обихода. Ее биограф и историк театра У. Дж. Маккуин-Поуп назвал эту песню «голубой» и подумал, что она многое говорит о ее репутации благодаря ее «чудесному подмигиванию, этой внезапной ослепительной улыбке и кивку головы». Затем последовали песни в похожем стиле «У нее никогда раньше не прошивали билеты», которая рассказывается история молодой наивной женщины, которая самостоятельно едет в Лондон на поезде. За этим последовали «Не тот человек никогда не упускал случая», «Мы не хотим драться, но, Джинго, если мы это сделаем» и «Twiggy Vous»-песня, которая принесла ей большой успех и увеличила ее популярность за рубежом. После вечернего выступления в Оксфордском мюзик-холле французский доброжелатель попросил о разговоре и встрече с Ллойд за кулисами. В сопровождении Кортни она появилась у служебного входа, где Кортни пригрозила мужчине расправой, поскольку оба с подозрением отнеслись к его интересу к ней. Она рискнула и пригласила мужчину в свою гримерку, где он представился членом французского правительства. Он подтвердил ей, что «Twiggy Vous» наиболее популярна в Париже. Она была в восторге от этой новости. В конце года Ллойд вернулась в Лондон, где появилась в рождественской пантомиме «Золушка» в Пекхэме вместе со своей сестрой Алисой. Между 1891 и 1893 годами Ллойд была нанята импресарио Огастесом Харрисом, чтобы вместе с Дэном Лено появиться в захватывающих и популярных рождественских пантомимах Королевского театра на Друри-Лейн. Во время обеда с Харрисом в 1891 году, чтобы обсудить его предложение, Ллойд играла застенчиво, намеренно путая театр с менее известным заведением Old Mo, чтобы не показаться осведомленным об успешной репутации Друри-Лейн. Она сравнила его строение с тюрьмой. Втайне она была в восторге от предложения, по которому она будет получать 100 фунтов стерлингов в неделю. Сезоны пантомимы длились с Дня подарков до марта и были очень прибыльными, но Ллойд сочла работу по контракту ограничительной. Ее первой ролью была принцесса Олфер в «Шалтае-Болтае» или «Желтый гном и красавица», которую она отвергла как «Чертовски ужасную, а?». Она получила неоднозначные отзывы о своем выступлении на открытии. «Times» описала ее как «игривую в жестах, грациозную на вид, но не сильную в голосе». Несмотря на слабый старт (который Ллойд списала на нервы), пантомима получила восторженные отзывы театральной прессы. Она «достаточно остро передает свой текст, а также поет и танцует с воодушевлением». Она была известна своими акробатическими танцами на сцене и могла демонстрировать стойки на руках, кувырки и высокие удары ногами. Мальчиком писатель Комптон Маккензи был взят на премьеру шоу и признался, что был «очень удивлен, что какая-то девочка имеет смелость позволить миру увидеть свои штаны так же определенно, как Мари Ллойд». Биограф Ллойд Мидж Гиллис определяет 1891 год как год, когда она официально «делала это» благодаря каталогу хитов и большому успеху в залах и пантомиме. Когда она появилась в Оксфордском мюзик-холле в июне, публика так громко приветствовала ее возвращение, что следующее выступление не было слышно. «Era» назвала ее «фавориткой часа». В летние месяцы она гастролировала по Северной Англии, включая Ливерпуль, Бирмингем и Манчестер. В последний раз она осталась еще на шесть ночей по многочисленным просьбам, из-за чего она отменила поездку в Париж. Пантомима 1892 года была «Маленький Бо-Пип» или «Красная шапочка» и «Прыгай, мой большой палец», в которых она играла Красную шапочку. Спектакль длился пять часов и завершился арлекинадой шоу. Во время одной из сцен ее импровизационные способности вызвали некоторый скандал, когда она встала с постели, чтобы помолиться, но вместо этого потянулась за ночным горшком. Трюк разозлил Харрис, который приказал ей не делать этого снова и пригрозил немедленным увольнением. Макс Бирбом, который был позже в аудитории, сказал: «Разве Мари Ллойд не очаровательна и мила в пантомиме? Я мало о чем думаю, кроме нее». 12 января 1892 года Ллойд и Кортни в пьяном виде подрались в ее гримерке на Друри-лейн после вечернего представления «Маленькая Бо-Пип». Кортни снял со стены декоративный меч и пригрозил перерезать ей горло. Она сбежала из комнаты с небольшими синяками и сообщила об инциденте в полицейский участок Боу-Стрит. В начале 1893 года она поехала в Вулверхэмптон, где сыграла Флосси в другом неудачном произведении под названием «Девушка с алфавита» или «Флосси легкомысленная», которое, по словам Маккуин-Поуп, «положила конец карьере королевы комедии как актрисы». Ллойд дебютировала на американской сцене в 1893 году, выступив в Koster and Bial's Music Hall в Нью-Йорке. Она спела «Oh You Wink the Other Eye» к большому удовольствию своей американской публики. Другими номерами были «После пантомимы» и «Вы должны поехать во Францию и посмотреть, как танцуют женщины», которые требовали от нее провокационных костюмов. Ее выступления понравились владельцам театра, которые подарили ей старинный чайный и кофейный сервиз. Новости о ее успехе достигли дома, и лондонский Entr'acte сообщил, что «Мисс Мари Ллойд произвела самый большой успех, когда-либо известный в эстрадном зале Костера и Биала в Нью-Йорке». По возвращении в Лондон Ллойд представила номер «Слушай правым ухом», который был предполагаемым продолжением «О, ты подмигиваешь другим глазом». Вскоре после ее возвращения она отплыла во Францию, чтобы принять участие в турне по Парижу. Ее биограф Дэниел Фарсон считал, что она получила «большее признание, чем любая другая английская комедийная актриса, предшествовавшая ей». Она изменила текст некоторых из своих самых известных песен для французской аудитории и переименовала их в «Naughty Continong», «Твигги Вы», «Я только что вернулся из Парижа» и «Медовый месяц Костера в Париже». На Рождество 1893 года она вернулась в Лондон, чтобы выполнить свое последнее обязательство на Друри-Лейн. Публика позволила ей исполнить «Barmaid» и «Naughty Continong», а также увидеть, как она исполняет мазурку с Лено. Много лет спустя, разговаривая с другом о своих выступлениях на Друри-Лейн, она призналась, что была «самой гордой маленькой женщиной в мире». В мае 1894 года Кортни последовал за Ллойд в Империю на Лестер-сквер, где она выступала, и попытался избить ее палкой, крича: «Я выколю тебе глаза и разорю тебя!». Его атака не попала в Ллойд, но вместо этого ударила Берджа по лицу. В результате инцидента Ллойд была уволена из Империи, опасаясь расправы. Ллойд покинула супружеский дом, переехав на Карлтон-роуд, 73, Тафнелл-Парк и успешно подала заявку на запретительный ордер, что помешало Кортни связаться с ней. Несколько недель спустя у Ллойд начался роман с певцом мюзик-холла Алеком Херли, в результате чего Кортни инициировал бракоразводный процесс в 1894 году на основании ее супружеской неверности. В том же году, вместе с коротким туром по английским провинциям, Ллойд поехала в Нью-Йорк с Херли, где она выступила в Имперском театре, оставаясь на два месяца. По возвращении в Англию она появилась в ливерпульской рождественской пантомиме в роли главного мальчика в «Красотке Бо-Пип», «Голубом мальчике» и «Веселой старухе, которая жила в ботинке». Ее выступление было высоко оценено прессой, которая назвала ее «восхитительно легкой, грациозной и выдержанной». К 1895 году рискованные песни Ллойд часто подвергались критике со стороны театральных обозревателей и влиятельных феминисток. В результате она часто сталкивалась с сопротивлением строгой театральной цензуры, преследовавшей ее всю оставшуюся карьеру. Писательница и феминистка Лаура Ормистон Чант, которая была членом Альянса социальной чистоты, не любила непристойность выступлений в мюзик-холлах и думала, что эти места привлекательны для проституток. Ее кампания убедила Совет лондонского графства установить большие экраны вокруг набережной у Театра Империи на Лестер-сквер в рамках условий лицензирования. Экраны были непопулярны, и протестующие, в том числе молодые Уинстон Черчилль, позже снесли их. В ноябре того же года в театре Тиволи Ллойд исполнила «Джонни Джонс», песенку о девушке, которую жизненным фактам учит ее лучший друг-мужчина. Песня, хотя и не непристойная с лирической точки зрения, считалась оскорбительной в основном из-за манеры, в которой Ллойд пела ее, добавляя подмигивания и жесты, а также создавая заговорщические отношения со своей аудиторией. Социальные реформаторы назвали «Джонни Джонс» оскорбительной, но в меньшей степени по сравнению с другими песнями того времени. По истечении срока действия лицензии развлекательных мероприятий мюзик-холла Комитет по лицензированию попытался использовать лирическое содержание песен мюзик-холла в качестве доказательства против продления. В результате Ллойд была вызвана для исполнения некоторых из ее песен перед комитетом совета. Она спела «О! Мистер Портер» (сочиненный для нее Джорджем Ле Бруном ), «Немного того, что тебе нравится» и, по мнению некоторых писателей, «Она сидит среди капусты и гороха», которую она переименовала в «Я сижу среди капусты и лука-порея» после некоторого протеста. Номера были спеты таким образом, что у комитета не было причин найти что-то неправильное. Чувствуя недовольство вмешательством совета, она исполнила салонную балладу Альфреда Теннисона «Приходи в сад, Мод» с ухмылками и подталкиваниями, чтобы проиллюстрировать каждую инсинуацию. Комитет был ошеломлен выступлением, но Ллойд впоследствии утверждала, что грубость была «в головах». Несмотря на противоположные взгляды на развлечения в мюзик-холлах, Ллойд и Чант разделяли схожие политические взгляды, и пресса ошибочно считала их врагами. Инспектор, сообщивший об одном из выступлений Ллойд в Оксфордском мюзик-холле, подумал, что ее лирическое содержание было в порядке, но ее знающие кивки, взгляды, улыбки и многозначительные подмигивания публике свидетельствовали об обратном. Ограничения, наложенные на мюзик-холлы, уже начали сказываться на торговле, и многим из них угрожало закрытие. Чтобы избежать социальных волнений, совет Хакни отменил лицензионные ограничения 7 октября 1896 года. В 1896 году Ллойд отплыла в Южную Африку со своей дочерью, которая появилась как Маленькая Моди Кортни на том же счету, что и ее мать. Ллойд привлекла внимание Барни Барнато, британского предпринимателя, который отвечал за добычу алмазов и золота. Барнато осыпал ее подарками, пытаясь ухаживать за ней, но его попытки не увенчались успехом. Тем не менее, они оставались друзьями до его смерти в 1897 году. Тур стал триумфом для Ллойд, и ее песни стали популярными среди ее южноафриканской публики. Она исполнила «Wink the Other Eye», «Twiggy-Vous», «Hello, Hello, Hello», «Whacky, Whacky, Whack!», «Keep Off the Grass» и «О! Мистер Портер». Удовлетворенная достигнутым успехом, Ллойд вернулась в Лондон после окончания двухмесячного тура. В следующем году Ллойд поехала в Нью-Йорк, где снова появилась в Koster and Bial's Music Hall. Ее первая песня была о молодой женщине, которой не хватало уверенности в том, что она найдет поклонника. Припев «Не для самого лучшего мужчины, который когда-либо надевал брюки» оказался веселым. «Era» заметила, что эта фраза «очень щекотала публику». После этого она исполнила песню о французской горничной, которая на первый взгляд казалась невинной и миниатюрной, но оказалась не такой. «Era» описала персонажа как «не такого скромного, как она выглядела, потому что она призналась своим зрителям, что много знает о тех хитрых мелочах, которым девочку не учат в школе». Затем последовало много других песен, и все они были тепло приняты. По окончании каждого выступления она получала подарки от зрителей, в том числе букеты и цветочные композиции. «Era» отметила, что «умная работа персонажа мисс Ллойд, ее универсальность и неустанные усилия угодить были вознаграждены заслуженным успехом». После тура Ллойд вернулась в Лондон и переехала в Хэмпстед с Херли. В то Рождество она появилась в пантомиме, на этот раз в Crown Theater в Пекхэме в постановке Дика Уиттингтона, в котором она сыграла главную роль. В нем она спела «A Little Bit Off the Top», которую Маккуин-Поуп описывает как «одну из пантомимных песен года». Мюзик-холл и Театральное обозрение одинаково похвалили, заявив: «Блестящий репертуар, очаровательные платья, уникальная личность!». В период Рождества 1898-99 годов Ллойд вернулась в «Корону», где получила свою выгоду, во время которой она появилась в фильме «Дик Уиттингтон». Развлечение завершилось песней Весты Виктории и короткой пьесой под названием The Squeaker с Джо Элвином в главной роли. В феврале 1900 года Ллойд стала героем еще одного благотворительного выступления в Crown Theater в Пекхэме. Кейт Карни, Веста Тилли и Джо Элвин были среди звезд, выступавших перед главным произведением «Золушка», в котором снимались Ллойд, ее сестра Элис, Китти Рэйберн и Дженни Руби. В том же году, хотя ее развод еще не был завершен, Ллойд переехала жить с Херли в Саутгемптон-Роу, Лондон. Херли, признанный певец песен для костеров, регулярно появлялся в одном выступлении с Ллойд. Его спокойный характер контрастировал с оскорбительной личностью Куртенэ. Ллойд и Херли отправились в турне по Австралии в 1901 году, открывающееся в Гарри Рикардсе Оперном театре в Мельбурне 18 мая со своей версией «Ламбетской прогулки». После успешного двухмесячного тура Ллойд и Херли вернулись в Лондон, где она появилась в единственном ревю в своей карьере. Названный The Revue, он был написан Чарльзом Рэймондом и Филиппом Йорком на слова Роланда Карса и музыку Мориса Якоби. Он был поставлен в театре Тиволи в честь коронации короля Эдуарда VII. Развод Ллойда и Куртенэ стал окончательным 22 мая 1905 года, и она вышла замуж за Херли 27 октября 1906 года. Херли, хотя и был в восторге от своего прежнего успеха в Австралии, начал чувствовать себя отодвинутым на второй план из-за популярности своей жены. Маккуин-Поуп предположил, что «Херли был звездой, вышедшей замуж за планету. Уже были посеяны семена бедствия». Вскоре после замужества с Херли Ллойд отправилась в Борнмут, чтобы оправиться от истощения. Через несколько дней она снова выступала в лондонских мюзик-холлах. С начала нового века артисты мюзик-холла и руководители театров спорили об условиях труда, снижении заработной платы и льгот, а также об увеличении количества утренних представлений. Первым значительным расколом стала забастовка 1906 года, инициированная Федерацией артистов эстрады. В следующем году началась война мюзик-холлов, в ходе которой Федерация боролась за большую свободу и лучшие условия труда от имени исполнителей мюзик-холлов. Хотя Ллойд была достаточно популярна, чтобы распоряжаться своими гонорарами, она поддержала забастовку, выступала в качестве пикета для забастовщиков и щедро жертвовала в забастовочный фонд. Для поднятия настроения она часто выступала на пикетах и принимала участие в благотворительном спектакле в театре Скала. Во время одной из демонстраций она узнала, что кто-то пытается войти и закричала: «Пропустите ее, девочки, она закроет мюзик-холл быстрее, чем мы». Певицей была Белль Элмор, позже убитая ее мужем, доктором Криппеном. Спор закончился позже в том же году решением, в целом благоприятным для исполнителей. В 1909 году Ллойд выступила в театре «Гейети» в Данди, где критик The Courier отметил: «Ее яркая улыбка и обворожительная внешность во многом связаны с ее популярностью, в то время как ее песни имеют запоминающийся стиль, возможно, не такой, с которым знакома публика Данди, но все же забавный и привлекательный стиль». Несмотря на семейные проблемы, Ллойд отправилась в турне по Америке с Херли в 1908 году. Она стремилась повторить успех своей сестры Элис, которая стала популярной в стране несколькими годами ранее. К 1910 году отношения Мари с Херли закончились, отчасти из-за ее бесконечных вечеринок и ее развивающейся дружбы с жокеем Бернардом Диллоном, победителем Дерби 1910 года. У Ллойд и молодого спортсмена начался открытый и страстный роман. Впервые ее личная жизнь затмила профессиональную карьеру. В 1910 году она редко упоминалась в театральной прессе, а когда и выступала, то не в меру своих возможностей. Писатель Арнольд Беннетт, который был свидетелем ее выступления на сцене театра Тиволи в 1909 году, признал, что «не мог разглядеть легендарной хитрости и вульгарности Мари Ллойд», и обвинил ее песни в том, что они являются «вариациями одной и той же темы сексуального озорства». Как и в случае с Кортни много лет тому назад, застенчивому и уединенному Диллону было трудно приспособиться к сложному и общительному образу жизни Ллойд. Успех Диллона на ипподроме был недолгим. В 1911 году он был исключен из Жокей-клуба за то, что занял 660 фунтов стерлингов, чтобы сделать ставку на победу своих лошадей. Лошади Диллона проиграли, и он оказался в долгу перед дрессировщиками. Он стал завидовать успешной жизни Ллойд, постоянно находящейся в центре внимания. Депрессия привела к пьянству и ожирению, и он начал издеваться над ней. Тем временем Херли инициировал бракоразводный процесс, напряжение которого заставило его сильно пить, что, в свою очередь, положило конец его театральной карьере. Ллойд оставила супружеский дом в Хэмпстеде и переехала в Голдерс-Грин с Диллоном, шаг, который Маккуин-Поуп описывает как «худшее, что она когда-либо делала». Новое шоу в Лондоне в 1912 году продемонстрировало лучшие таланты мюзик-холла. Спектакль «Королевская команда» проходил в лондонском Дворцовом театре, которым руководил Альфред Батт. Шоу было организовано Освальдом Столлом, австралийским импресарио, управлявшим рядом театров Вест-Энда и провинций. Столл, хотя и был поклонником Ллойд, не любил вульгарность ее выступления и выступал за возвращение к более семейной атмосфере в мюзик-холле. Из-за этого, и ее участия в более ранней войне мюзик-холлов, Столл исключил ее из состава. Он разместил объявление в «Era» в день спектакля, предупредив, что «грубость и вульгарность не допускаются…это указание оказывается необходимым только для некоторых артистов». В отместку Ллойд устроила собственное шоу в лондонском павильоне, рекламируя, что «каждое из ее выступлений было командным выступлением по заказу британской публики». Она исполнила «Одно дело ведет к другому», «О, мистер Портер» и «Мальчик, которого я люблю, в галерее» и была провозглашена критиками «Королевой комедии». В том же году она поехала в Девон, где она появилась на Эксетерском ипподроме с большим успехом. Девон и Эксетер Газетт сообщил, что выступление Ллойд «Каждое движение рассказывает сказку» полностью понравилось публике и получило раунд за аплодисментами. Газета также похвалила ее рассказ о «медовом месяце девушки кокни в Париже», который был встречен «громким смехом». В 1913 году Синдикат Орфей пригласил Ллойд выступить в New York Palace Theater. Она и Диллон отправились в плавание на RMS Olympic под именем мистер и миссис Диллон и были встречены в американском порту ее сестрой Элис, которая проживала в стране много лет. По прибытии Ллойду и Диллону было отказано во въезде, когда власти узнали, что они не состоят в браке, как они утверждали при подаче документов на въездные визы. Их задержали и угрожали депортацией по причине моральной распущенности и отправили на остров Эллис на время расследования. Диллон был обвинен в нарушении Закона о белых рабах с попыткой ввезти в страну женщину, которая не была его женой, а Ллойд было предъявлено обвинение в том, что она был пассивным агентом. После продолжительного расследования, поручительства в размере 300 долларов за каждого и наложенного условия, согласно которому они должны были жить раздельно во время пребывания в Америке, паре было разрешено оставаться до марта 1914 года. Элис позже заявила, что «унижение и последующий опыт нахождения под стражей запал Мари в сердце так, что она так и не выжила. Она не могла выносить разговоров об этих ужасных 24 часах». Несмотря на проблемы, тур удался, и Ллойд выступала перед переполненными залами по всей Америке. В ее выступление вошли песни «Tiddly Wink», «I'd Like to Live in Paris All Time (The Coster Girl in Paris)» и «The Aviator». Номера были популярны, отчасти из-за американизации текстов каждой песни. На личном уровне время Ллойд в Америке было несчастным и усугублялось растущим домашним насилием, которое она получала от Диллона. Из-за нападений она пропустила несколько ключевых спектаклей, что разозлило директора театра Эдварда Олби, который пригрозил ей иском о нарушении контракта. Она утверждала, что из-за болезни ей было трудно выступать, и протестовала против ее положения с выставлением счетов. Театральную прессу это не убедило. The New York Telegraph предположила, что «в водевильных кругах считается, что ее домашние отношения лежат в основе ее приступов нрава». Вернувшись в Англию, Херли умер от плеврита и пневмонии 6 декабря 1913 года. Ллойд услышала эту новость, появившись в Чикаго, и отправила венок с запиской, в которой говорилось: «До новых встреч». В The Morning Telegraph она сообщила, что сказала: «При всем уважении к мертвым, я могу с радостью сказать, что это лучшая новость, которую я слышал за многие годы, потому что это означает, что Бернард Диллон и я поженимся, как только закончится этот несчастливый год». Ллойд вышла замуж за Диллона 21 февраля 1914 года, церемония состоялась в британском консульстве в Портленде, штат Орегон. Когда тур закончился, Ллойд прокомментировала: «Я никогда не забуду унижение, которому я подверглась, и я никогда больше не буду петь в Америке, независимо от того, насколько высока предлагаемая зарплата». Ллойд и Диллон вернулись в Англию в июне 1914 года. Ллойд начала провинциальное турне по Ливерпулю, Олдершоту, Саутенду, Бирмингему и Маргейту и закончила летний сезон на лондонском ипподроме. Она спела «Медовый месяц Костера в Париже» и «Кто заплатил арендную плату за миссис Рип Ван Винкль?». Последний из которых был особенно хорошо принят ее американской аудиторией. В течение двух недель Британия находилась в состоянии войны, которая привела в замешательство мир мюзик-холла. Атмосфера в лондонских мюзик-холлах стала патриотической, и владельцы театров часто проводили благотворительные акции и акции, чтобы помочь военным. Ллойд сыграла свою роль и часто посещала больницы, в том числе Ольстерский госпиталь добровольцев в Белфасте, где она общалась с ранеными военнослужащими. Она также посетила заводы по производству боеприпасов, чтобы поднять общественный дух, но не получила официального признания за свою работу. В 1914 году она вернулась с песней «A Little of What You Fancy Does You Good», которая, по мнению критиков, прекрасно отражала ее жизнь до этого момента. Песня повествует о женщине средних лет, которая побуждает молодое поколение получать удовольствие, а не сама предаваться жизненным волнениям. Во время исполнения Ллойд изображает молодую пару, которая обнимается и целуется в вагоне, а она сидит и вспоминает, как делала то же самое в былые годы. В январе 1915 года Ллойд появилась в Хрустальном дворце, где развлекала более десяти тысяч солдат. В конце того же года она исполнила свою единственную военную песню «Now You’ve Got your Khaki On», написанную для нее Чарльзом Коллинзом и Фредом У. Ли, о женщине, которая нашла армейскую форму сексуальной и считала, что ношение это сделало среднего пузатого джентльмена похожим на мускулистого солдата. Брат Ллойда Джон появился с ней на сцене в костюме солдата и помог охарактеризовать частушку. Вслед за этим она спела уже хорошо зарекомендовавшие себя песни «Если ты хочешь попасть в ревю», в которой изображена молодая девушка, предлагающая сексуальные услуги для продвижения своей театральной карьеры, и «Три возраста женщины», в которой героиня приняла циничный характер, смотря на мужчин с точки зрения женщины. Она редко гастролировала во время войны, но недолго выступала в Нортгемптоне, Уотфорде и Ноттингеме в 1916 году. К концу того же года у нее случился нервный срыв, который она приписала своей лихорадочной рабочей нагрузке и запоздалой реакции на смерть Херли. В годы войны общественный имидж Ллойд ухудшился. Ее биограф Мидж Гиллис считал, что жестокие отношения Ллойд с Диллоном и профессиональные оскорбления на публике заставили певицу чувствовать себя «чьей-то матерью, а не их возлюбленной». В июле 1916 года Диллон был призван в армию, но ему не нравилась дисциплина полковой жизни. Он ходатайствовал об освобождении на том основании, что должен был заботиться о своих родителях и четырех братьях, но его требование было отклонено. В более поздней неудачной попытке он попытался убедить армейских чиновников, что он слишком тучен для выполнения воинских обязанностей. В тех редких случаях, когда Диллона отпускали домой в отпуск, он часто предавался выпивке. Однажды ночью подруга Ллойд Белла Бердж ответила на стук в парадную дверь и обнаружила Ллойд в истерике, покрытую кровью и синяками. Когда ее попросили объяснить, что стало причиной ее травм, она заявила, что застала Диллона в постели с другой женщиной и устроила разборки с ее мужем. К 1917 году пьянство Диллона ухудшилось. В июне того же года двух констеблей вызвали в дом Ллойд и Диллона в Голдерс-Грин после того, как Диллон совершил пьяное нападение на свою жену. Полиция вошла в дом и обнаружила Ллойд и ее служанку, спрятавшихся под столом. Диллон столкнулся с констеблями и напал на одного из них, в результате чего он предстал перед судом, оштрафован и приговорен к месячным каторжным работам. Ллойд начала пить, чтобы избежать травмы от домашнего насилия. В том году она зарабатывала 470 фунтов стерлингов в неделю, выступая в мюзик-холлах и появляясь на специальных мероприятиях. К 1918 году она стала популярной среди американских солдат, базирующихся в Великобритании, но не сумела захватить дух их английских коллег и начала чувствовать себя отстраненной от своих сверстников. Веста Тилли провела очень успешную кампанию по набору на службу, а другие исполнители мюзик-холла были отмечены королевской властью. В следующем году она исполнила, пожалуй, свою самую известную песню «Мой старик (сказал, следуй за фургоном)», которая была написана для нее Фредом У. Ли и Чарльзом Коллинзом. В песне изображена мать, убегающая из дома, чтобы избежать арендодателя. Лирика отражала тяготы жизни рабочего класса в Лондоне в начале 20-го века и дала ей возможность облачить персонажа в изношенное платье и черную соломенную канотье с птичьей клеткой. В июле 1919 года Ллойд снова была исключена из списка актеров Королевского эстрадного представления, которое воздавало должное действиям, которые помогли собрать деньги и поднять боевой дух в годы войны. Она была опустошена пренебрежением и ожесточилась на своих признанных соперников. Ее биограф Мидж Гиллис сравнила Ллойд с «талантливой старой тетей, которой нужно разрешить играть на фортепиано, хотя все на самом деле хотят только джаза или пойти в Картинный дворец». Она гастролировала в Кардиффе в 1919 году, а в 1920 году она зарабатывала 11 000 фунтов стерлингов в год. Несмотря на высокие заработки, она жила не по средствам, с безрассудной склонностью тратить деньги. Она славилась своей щедростью, но не могла отличить нуждающихся-от тех, кто просто эксплуатировал ее доброту. Ее экстравагантные вкусы, накопление чеков от недовольных театральных менеджеров, неспособность экономить деньги и щедрые подачки друзьям и семье, привели к серьезным проблемам с деньгами в последние годы ее жизни. В 1920 году Ллойд дважды предстала перед магистратским судом Хендона и дала показания о жестоком обращении, которому она подверглась со стороны Диллона. Вскоре после этого она рассталась с ним и в результате впала в депрессию. Когда прокуроры спросили, сколько раз Диллон нападал на нее с рождества 1919 года, Ллойд ответила: «Я не могу вам сказать, было так много случаев. Это происходило в течение многих лет, раз за разом, всегда, когда он был пьян». К настоящему времени она становилась все более ненадежной на сцене. Она появилась в театре Кардиффа всего на шесть минут, прежде чем ее унесли рабочие сцены. Во время выступления она казалась ошеломленной и сбитой с толку, и она споткнулась о сцену. Она осознавала свои слабые выступления и часто плакала между выступлениями. Вирджиния Вульф была среди публики в Бедфордском мюзик-холле 8 апреля 1921 года и описала Ллойд как «массу разложения-длинные передние зубы-неуклюжий способ сказать «желание», и все же прирожденный художник-едва способный ходить, переваливаясь, постаревший, не краснеющий». В апреле 1922 года Ллойд потеряла сознание в своей гримерке после того, как спела «Девушку-космополитен» в отеле Gateshead Empire в Кардиффе. Ее врач диагностировал истощение, и в августе она вернулась на сцену. Ее голос стал слабым, и она сократила свое выступление до гораздо более короткого времени. Ее биограф Наоми Джейкоб считала, что Ллойд «стареет, и она была полна решимости показать себя публике такой, какой она была на самом деле…старой, серолицей, усталой женщиной». 12 августа 1921 года Ллойд не явилась на выступление в лондонском Палладиуме, решив вместо этого остаться дома и написать завещание. В начале 1922 года Ллойд переехала к своей сестре Дейзи, чтобы сэкономить деньги. 4 октября, вопреки совету врача, она появилась в Empire Music Hall в Эдмонтоне, Северный Лондон, где она спела «Я одна из руин, которые Кромвель постучал о бите». Ее выступление было слабым, она шаталась на ногах и, в конце концов, упала на сцене. Ее неустойчивое и краткое выступление вызвало у публики веселье, которое подумало, что все это было частью выступления. Три дня спустя, во время выступления в театре Альгамбра, ей стало плохо на сцене, а позже ее нашли в гримерке, искалеченную от боли, жалующуюся на спазмы желудка. Вечером того же дня она вернулась домой, где умерла от сердечной и почечной недостаточности в возрасте 52 лет. Более 50 000 человек присутствовали на ее похоронах на кладбище Хэмпстед 12 октября 1922 года помогла погасить долги, которые она и Диллон накопили за эти годы. В следующем месяце в журнале The Dial Т. С. Эллиотт заявил: «Среди небольшого числа исполнителей мюзик-холла, чьи имена знакомы так называемому низшему классу, Мари Ллойд пользовалась сильнейшим влиянием у народа». Ее биограф и друг Маккуин-Поуп считал, что Ллойд «шла под откос по собственной воле. Жалоба была неизлечимой, некоторые могли бы назвать ее разбитым сердцем, возможно, менее сентиментальный диагноз-разочарование». Имитатор Чарльз Остин отдал дань уважения, сказав: «Я потерял старого приятеля, а публика потеряла своего главного сценического фаворита, которого никогда нельзя заменить». Картина снималась только для телевидения.